Выставка работает до 8 февраля 2009г.
Сплошное экзистенциальное усилие
Первая выставка работ Альберто Джакометти в России открылась в Эрмитаже.
Скульптуры Джакометти похожи на ломкие, обгоревшие спички. Экстремально вытянутые фигуры шагают и стоят на массивных цоколях, истекая плотью. Тело оплывает свечой, соскальзывает с костяка, виснет лохмотьями на хребте бронзовой «Собаки», пенится у подножия бюстов Эли Лотара. Сам мир словно растекается по поверхности бытия акварельной краской: такова оптика художника, его видение реальности.
Визуальные образы рождаются в отчаянных попытках художника преодолеть вещественность мира и обнаружить скрытые духовные пружины Сущего. Сплошное экзистенциальное усилие – вот что такое Альберто Джакометти. Во всяком случае, если говорить о его позднем периоде, с конца 40-х до середины 60-х годов.
Впрочем, свой уникальный стиль Джакометти нашел не сразу. Это сейчас, спустя полвека после его смерти мы, увидев тонкую бронзовую фигурку, устремленную ввысь, с характерной «пузырящейся», лавообразной поверхностью, моментально узнаем опус великого швейцарского скульптора. Без его работ не обходится ни один, мало-мальски приличный музей современного искусства. Залы, посвященные Джакометти, есть в музеях Копенгагена, Вены, Парижа и Нью-Йорка. Больше всего работ – конечно, в Цюрихе. Именно оттуда, из Кунстхауса и Фонда Альберто Джакометти привезено большинство экспонатов.
Но к нам, в Питер, выставка прибыла не прямиком из Цюриха, а через Москву, где осенью, в Музее современных коллекций более двух месяцев была развернута экспозиция скульптур, картин и рисунков Джакометти. И слава Богу, что Эрмитаж принял участие в этом проекте: иначе не видать бы нам Джакометти на берегах Невы еще лет двадцать. Однако в чем кроется феномен Джакометти? В чем заключается магия его скульптур? А в том, что эта магия есть, и ее излучение необычайно сильно, сомневаться не приходится: при непосредственном визуальном контакте бронзовая фигурка, буквально, «пробивает» биополе смотрящего, вступая с ним в непосредственный энергетический контакт. Скульптура движется, плывет на тебя; глаза смотрят, как на картинах старых мастеров, прямо в душу. Поверхность оживает, сочится, вибрирует, бликует; тонкие прямые линии рук и ног прокалывают пространство по энергетическим осям, как «духовная акупунктура».
При этом язык Джакометти-скульптора тотально типизирован. Он создает не характеры, но типы, вернее, архетипы: идущий мужчина, стоящая женщина, собака… Даже портреты Джакометти почти лишены индивидуальности. Иногда профиль человека уплощен до предела: острый, как бритва, абрис лба, носа, губ вырастает из тонкой шеи и желеподобной оплывающей массы туловища, развернутого к зрителю («Бюст Диего»), напоминая сосуд с узким горлышком. У Джакометти бронза кардинально меняет свою пироду: утрачивает плотность, прочность, превращается в текучее, струящееся вещество. Таков отклик материала на действия мастера, лепящего модели из податливой глины, а затем облекающего формы в молекулы металла. При этом, как метко пишет Пиотровский, «бронза сохраняет свою внутреннюю, духовную монументальность». Каждая работа Джакометти – есть манифестация превосходства духа над плотью. Его герой – человек, остро ощущающий хрупкость и скоротечность жизни, но не сломленный осознанием этой хрупкости перед лицом всепожирающей Смерти.
Считается, что на становление позднего стиля Джакометти повлияли два факта его биографии. Первый: в возрасте 20 лет он сопровождал пожилого голландского библиотекаря в Тирольские Альпы. На перевале тот внезапно умирает и юноша с ужасом всматривается в помертвевшее окоченевшее лицо, постигая необратимость смерти. Второй: он сам попадает под автомобиль на Площади Пирамид в Париже, и ломает ногу. Этот эпизод описывает Жан-Поль Сартр в своей книге «Слова», считая, что Джакометти «уловил цепенящий взор стихийного бедствия, устремленный на огни города, на людей, на его собственное тело, распростертое в грязи». Есть, правда, и третье, существенное обстоятельство: в 1946 году ( ему тогда было 45 лет) Джакометти обращает внимание на дорожный знак с изображением человека: чистая схема, ручки-ножки-палочки. Это впечатление стало последним, решающим импульсом, подвигнувшим его на открытие собственного стиля.
Пластический язык Джакометти, впрочем, складывался постепенно. Он начал с увлечения кубизмом и этническим искусством. В работах 20-х годов отчетливо чувствуются влияния африканской архаической скульптуры и магических масок Полинезии. Крупные, простые до примитивности лаконические формы уверенно утверждаются в пространстве, начинают игру со впадинами и выпуклостями ( «Смотрящая голова», «Женщина-ложка»). В 30-е годы его стиль мутирует в сторону парящих «знаков в пространстве» («Лежащая женщина»). Скульптура «Висящие шары» приводит в восторг Сальвадора Дали и теоретика сюрреализма Андре Бретона – и они тут же принимают Джакометти в свой круг. О швейцарце начинают писать; он же самозабвенно работает, ничем, кроме работы, не интересуясь. Джакометти за работой, и его мастерская, заваленная хламом, уставленная глиняными заготовками, окутанными холстиной, запечатлены в фотографиях Эрнста Шайдеггера: они также представлены на выставке.
Погружение художника в наваристый сюрреалистическо-экзистенциальный бульон Парижа, где в одном интеллектуальном котле варились Сартр с Бретоном и Жорж Батай с Жаном Жене, естественно, сказалось на мировосприятии провинциала из шцейцарской глубинки. Джакометти, сын известного художника Джованни Джакометти, вырос в городке Стампа и учился в Женеве и в Париже, в студии Антуана Бурделя. Сам Джакометти называл свой метод «феноменологическим реализмом». Становление уникального стиля происходило фазами, рывками, болезненно – через кризисы, творческие спады и метания. Путь от грубых архаизированных форм к более вытянутым, истончающимся фигурам, полным сакрального света, был долог и извилист. Но в конце 50-х годов художника осеняет крылом настоящая слава: с той поры его шагающие мужчины и стоящие женщины начинают триумфальное шествие по музеям мира, продолжающееся по сей день.
