Музыкальная программа
Люцернского пасхального фестиваля
Бернард Хайтинк
Фото Приски Кеттерер
БАХ, УДИВИ МЕНЯ
Традиционно первым открыл серию европейских Пасхальных форумов швейцарский Люцерн, самый посещаемый и самый наполненный разнообразными культурными деликатесами город. Спустя неделю открылся Пасхальный звон в Вене, и еще на день позже – Зальцбургский фестиваль, программа которого в этом сезоне к христианскому празднику не только не имеет прямого отношения, но и вовсе обращена к языческому наследию.
Неудивительно, что швейцарцы тоже вскоре откажутся от исполнения духовных произведений вслед за креативным австрийским братом, и будет жаль, так как именно в Люцерне религиозные сочинения как светских, так и духовных мастеров звучат исключительно интересно. Зал с изумительной акустикой дарит свои возможности даже самому маленькому камерному коллективу аутентичников, и они раскрывают здесь на озерном просторе свои богатые внутренние ресурсы. В этом году религиозная линия даже превалирует над светской: Николаус Арнонкур привез ораторию «Воскресение» Генделя, которую он представил публике меньше месяца назад в Вене в новой редакции со ссылками на свеженайденную рукопись произведения; Бернард Хайтинг продирижировал «Немецкий реквием» Брамса, каталонец Жорди Саваль вместе со своим коллективом исполнил «Вечерню Пресвятой Богородицы» Монтеверди, специалистом по которому он является, и, наконец, голландский аутентист Тон Коопман и «Амстердамский барочный оркестр» исполнили «Страсти по Иоанну».
Занятно, что на прошлом Пасхальном фестивале Арнонкур дирижировал Бетховена, и его филигранная работа напомнила идеальную модель, эдакий дидактический материал для молодого венесуэльского коллектива, который был в Люцерн главным гостем. А на этот фестиваль маэстро привез Генделя, «выращенного» по новейшей рукописи, и ни о каком эталонном исполнении речь не шла. Свежестью веяло не от по-новому расставленных в нотах знаков препинания, а от самого подхода к Генделю как к нашему современнику. Он словно говорил, что новая рукопись – это новая страница подхода к композитору. С Генделем Арнонкур находится не на таком свободном «ты» с как с Моцартом, Бетховеном и Монтеверди, и уважительное «вы» к незнакомцу прибавило дерзости. Как всегда вместе с этим маэстро работала сильнейшая команда вокалистов во главе с Кристин Шефер (Ангел), Тоби Спенсом (Иоанн Евангелист) и Рубеном Дроле, швейцарским молодым басом, которым год от года поет и играет все демоничнее (Люцифер) и скоро вырастет в певца класса люкс.
Заумно ученый Саваль освежать Монтеверди не захотел, так как согласно его концепции «Вечерня» представляет собой такой же театральный проект как «Возвращение Улисса» или «Орфей», которые все построены на движении. Его собственная схема передвижения певцов, хора и музыкантов настолько прихотлива, что нарушить ее – значит убить идею театральности этого опуса Монтеверди. Чего тут только нет – и скрипач, гуляющий перед группой музыкантов, и голос тенора, льющийся словно с небес, или солисты, выходящие вперед на авансцену как пионеры.
Что же касается Тона Коопмана и команды, то великолепные качества коллектива и его руководителя нисколько не преувеличены – они продолжают по праву возглавлять топ-лист ансамблей аутентичного движения. Голландцы, что называется, «хорошо сохранились». Коопман не склонен к аутентичному хулиганству как коллега-англичанин Роберт Кинг, через которого Бах не только «улыбается» зрителю, но иногда и откровенно смеется. Он способен настраивать своих коллег таким образом, чтобы музыка зрителя удивляла. Это тоже самое удивление, которое мы переживает от встречи со старыми голландскими мастерами живописи. С этих полотен жизнь бьет ключом. В команде Коопмана есть старожилы – певцы, которые постоянно присоединяются к ансамблю, как бас Клаус Мертенс, а есть новички. На сегодняшний момент самой главной находкой для «Страстей по Иоанну» можно считать немецкого тенора Тильмана Лихди, который, с одной стороны, учился у знаменитейшего исполнителя теноровой партии в «Страстях», эталонного и хрестоматийного Петера Шрайера, а с другой, без каких-либо учителей из мира вокала демонстрирует необычные умения для декламатора. Это театр одного актера. Ни в чем ему не уступает контратенор голландского происхождения Мартен Энгелтьес (ему всего-то 27 лет), хотя его персонажам в «Страстях» не дана экспрессия. Голос у него редкий – если бы не программка и не внешность, то от сопрано было бы не отличить. Определить такой голос трудно – это категорически не то, что наши отечественные знатоки кастратовой темы называют «голосом ангелов». Наверное, определение придет со временем, когда певец поймет, на каком жанре ему остановиться, петь ли барочный репертуар, или спуститься ниже к ренессансу, или вовсе попробовать выйти в «Трех сестрах» Этвеша. Будем ждать.
ХАЙТИНК ПРОТИВ ЯНСОНСА
Исполнители «Онегина» –
Мариус Бренчу и Марина Пруденская
Фото Приски Кеттерер
Финал Пасхального фестиваля стал личным триумфом Янсонса, неотделимым от триумфа его оркестра Баварского радио и замечательного хора Баварского радио. Прямо накануне приезда Янсонс дал согласие продолжить сотрудничество с «баварцами» и подписал контракт еще на три года, отклонив, впрочем, предложение стать «пожизненным главным дирижером». Творческий союз Янсонса и «баварцев» складывается исключительно счастливо. Обе стороны довольны друг другом, им нравится работать и выступать вместе. Приподнятая атмосфера, воцарившаяся в оркестре после столь значительного события, не могла не сказаться на исполнении. «Евгений Онегин», культовая русская опера, была понята и прочувствована немцами, как родная. Особенно поразил хор: пел «Уж как по мосту-мосточку», «Болят мои скоры ноженьки со походушки» и «Девицы-красавицы» чисто русским говором, абсолютно в русле отечественной традиции, без тени акцента – просто ушам не верилось. Сказывалась кропотливая работа «коучей» - специалистов по постановке произношения. И, конечно, мягкое, слитное, упруго-податливое звучание хора – это бесспорная заслуга хормейстера Мартина Райта.
Кастинг, впрочем, оказался не бесспорным. Открытием – вернее, сенсацией вечера, стало выступление Вероники Джиоевой в партии Татьяны. Ее живость, эмоциональность и беспредельная, беззаветная распахнутость души навстречу публике эту самую публику покорила сразу. А после Сцены письма зал, буквально, взревел: музыканты не могли продолжать добрых пять минут.
Одним из лучших – да что там, лучшим Ленским на моей памяти – оказался румын Мариус Бренчу. Он пел трогательно до умиления; искренно страдал и по-детски обижался на друга Онегина – за что он так с ним? Он ревновал возлюбленную Ольгу до слез, до судорог: точнейшее попадание в образ. Вокально партия Ленского была проведена безукоризненно: ни единой сомнительной, слишком резкой или форсированной ноты. Только плавность и мягкость, и чудесная округлая фразировка, и потрясающая стабильность голоса.
Разочаровал Бо Сковхус. Главный европейский «Онегин», приглашаемый во все западные постановки «Онегина», он с очевидностью обнаружил полное непонимание образа русского Чайльд-Гарольда. Его Онегин был слишком хлопотлив и порывист. Временами – чересчур горяч и заинтересован в собеседнике. Датский баритон пел шокирующее неровно, нарочито драматизируя партию в первых актах. Ни тени резонерства –в поучениях Татьяне; напротив, он искательно заглядывал ей в глаза, полуобняв. Ни грана вежливой выдержки – в сцене на балу с Ленским.
Совершенно провально – крикливо, грубо – провела партию Лариной польская певица Стефания Тожичка. Немного фальшиво и ненатурально держалась Марина Пруденская – в вокальном смысле, впрочем, неплохая Ольга. Зато выдержанно, корректно преподнесла партию няни Филипьевны Нона Явакидзе.
Оркестр представил «Онегина» эдакой «большой оперой», с грандиозным разворотом массовых сцен и оркестровых эпизодов. Янсонс сознательно перевел «Лирические сцены» в разряд эффектных, крупнофигурных оперных произведений, заявив, что он так слышит. Грандиозный Полонез, его захлестывающее радостная, торжественная поступь произвела на публику ошеломляющее впечатление.
На следующий день «баварцы» под управлением Янсонса играли Бетховена и Штрауса. В Третьем фортепианном концерте солировала Мицуко Ушида, сочетая в интерпретации ум, строгость, силу и неожиданную хрупкость. В симфонической поэме «Жизнь героя» партию солирующей скрипки с великолепным артистизмом уверенно провел концертмейстер оркестра Антон Бараховский. В разнообразных соло, изобретательно выписанных Штраусом для разных инструментов, блеснули духовики: и «деревяшки», и медь. Сложные полиритмические узоры выплетались тромбонами и тубой с фантастической точностью; гундосили фаготы в нижнем регистре, выпукло крякали валторны, ехидной скороговоркой попискивали флейточки-пикколо, изображающие завистливый гомон и ядовитые сплетни злобствующих критиков, выступающих против «героя», в котором Штраус вывел самого себя. Картинка получалась забавной, колористически яркой и многоплановой. Янсонс – мастер детали, умеет создавать из симфонических полотен сложные, объемные, внутренне логичные композиции. Он всегда чрезвычайно ответственно относится к авторскому тексту – оттого и интерпретации его оказываются всеобъемлющи и значительны.
МАСТЕР-КЛАССЫ БРАМСА
В Люцерне прошли мастер-классы знаменитого голландского дирижера Бернарда Хайтинка, который в течение нескольких музыкальных форумов, начиная с осени 2010 года и включая нынешний Пасхальный фестиваль, дирижировал в горно-озерной столице Швейцарии опусы Брамса. Гамбургский гений – любимый композитор экс-лидера амстердамского “Консертгебау”. На протяжении своей шестидесятилетней карьеры (сейчас Хайтинку 82 года) он брался за партитуры Брамса более тысячи раз. Сегодня он в этих партитурах более не нуждается – все в голове. Брамса, как известно, очень любят интерпретировать, когда-то и Хайтинк этим грешил, но давно уже переменил тактику. Тот Брамс, который выходит из-под его дирижерской палочки сейчас, – это как бы новорожденный Брамс. Хайтинк его видит. Во время мастер-классов, на которые приехали молодые дирижеры со всего мира, мэтр учил новичков постигать музыку Брамса с позиции невозмутимости, ведь его самого в последние годы отличает именно эта спокойная манера. Останавливая каждую минуту нетерпеливого “студента”, он показывал, как можно достичь страстного звучания оркестра без агрессивных движений и ненужной порывистости. Каждому из участников досталось по полчаса времени знаменитого дирижера, и его уроки ими точно не забудутся.
