English

О коррозии конфессионального обожествления: «Торжественная месса» Людвига ван Бетховена на Летнем фестивале в Зальцбурге

Торжественная месса. Концертус Музикус Вин, Арнольд Шёнберг хор
Фото Франц Ньюмайер

Тем, кому интересна структурно-историческая сторона «Торжественной мессы» (Missa Solemnis (D-dur), Op. 123) , признанной великим Фуртвенглером не только неисполняемой, но и запредельной для понимания, можно было бы посоветовать почитать работы Марка Берри или даже Теодора Адорно, которые видели в этой оратории (Бетховен очень скептически относился к церковному формату представления своих духовных сочинений) попытку переплавления обреченности в мудрость. Страдания, выпадающие на долю подлинных Служителей, — одно из фундаментальных искушений, заставляющих человека верить в дьявола. Между тем, как любое мало-мальски вменяемое человеческое существо понимает, что отступить от воли Всевышнего практически невозможно и что так называемый «падший ангел» — это лишь фантомная игрушка для людей с расстроенной психикой. Чтобы приблизиться к пониманию этой простой вещи, достаточно вспомнить о том, что ни один серьезный композитор ничего никогда не писал про дьявола, не посвящал ему ни одного произведения. Почему это так происходит?

Часто несчастья направляют, реже учат. Но силы для такого обучения даёт только вера в свои возможности. Рассмотрению этих возможностей и посвящена «Торжественная месса» Бетховена. Смысл традиционного латинского текста местами мультиплицируется не менее архаичными хоральными формами, а местами размывается фугами. Чуть-чуть прикасаясь к внутренней форме этого шедевра, замечу, что сольные голоса здесь кажутся скорее инструментальным дополнением, чем собственно человеческими голосами. В том же ключе позже будет работать с голосами и Вагнер, у которого можно убрать солиста, но нельзя убрать хор. У Верди, например, солиста никуда не денешь, а у Бетховена с Вагнером солисты нередко просто мешают слушать звучание целого. Это особенно слышно в интерпретации, представленной Николаусом Арнонкуром, жизненным кредо которого является оживление партитур прошлого посредством использования тех инструментальных ресурсов, которые существовали во время создания самих этих партитур.

Оркестр «Концентус Музикус Вин» специализируется на исполнении ранней музыки на ранних же инструментах, но именно в этот раз мне показалось, что звучание бетховенской мессы до-мажор было ярче при исполнении ее на аутентичных инструментах, чем слышанные мной записи исполнения этого произведения на инструментах современных. Признаюсь, до сих пор я не могу разобраться, с чем было связано это ощущение, но не это было главным сюрпризом этого вечера.

Все знают, что Арнонкур любит «тормозить», и когда маэстро показался на сцене Большого фестивального зала, опираясь на костыли, я подумал, к своему стыду, что почти полуторачасовая оратория именно сегодня растянется часа на два. Медленно добравшись до пульта, Арнонкур поднял руки и… Такого мощного напора, таких бешеных темпов «Торжественная месса» Бетховена, по-моему, еще не знала. В какой-то момент я подумал, что маэстро испытывает физическую боль от того, что, находясь за пультом, чувствует то же, что композитор, в страшных муках, с припадочными криками записывавший нисходящие в его уже совсем оглохшую голову созвучия.

Четыре голоса оратории, как символ священной гармонии Вселенной (четыре времени года, четыре евангелиста и т. п.: четыре — вообще хорошее число), никогда здесь не доминируют. Выступление Лауры Айкин (сопрано), Элизабет Кульман (альт), Йоханнеса Хума (тенор), Рубена Дроле (бас) фантастически (это не фигура речи, это было действительно ошеломительным!) вырастали из звучания оркестра и сливались с безупречно строгим звучанием хора (хоровую партию в этот раз вел хор Арнольда Шёнберга, хормейстер — Эрвин Ортнер). Это было волшебство, в котором чувствовалось не только единение человека с миром, но и мольба о неотлучении его от величайшего опыта-знания, мольба о неисчезновении в вечности. Эта мольба растворялась в сиянии Святого Духа в головокружительной красоты скрипичном соло, исполненном Эрихом Хёбартом.

Торжественная месса. Н.Арнонкур, Р.Дроле, Й.Хум, Л.Аайкин, Э.Кулман Фото Франц Ньюмайер

После концерта я попытался поговорить о своих впечатлениях с коллегами, но это было нереально — люди долго еще пребывали в трансе. И речь идет не о случайных прохожих, забредших переждать дождь под крышей, а о музыкальных обозревателях, журналистах и даже о самих музыкантах. То, что за эти полтора часа пережили слушатели, было мощнее ощущений от божественной литургии!

Как говорил один из великих мыслителей прошлого века, уже упоминавшийся в связи с бетховенской мессой Теодор Адорно, «мышление — это… форма, в рамках которой мы стремимся овладеть окружающей средой и усовершенствовать ее. Аналитическая психология называет эту функцию человеческого «Я» и человеческого мышления «проверкой реальности». И в этой связи непростительное игнорирование церковными министерствами жизней и судеб великих композиторов, целительной силы ниспосланных им откровений, их служения человечеству заставляет удивляться неисповедимости путей Господних, как бы напоминая о том, что первым главой христианской церкви стал человек, ТРИЖДЫ ПРЕДАВШИЙ САМОГО ХРИСТА..