photo Marco Brescia- © Teatro alla Scala
photo Marco Brescia- © Teatro alla Scala
В Ла Скала поставлена опера И. Пиццетти
«Аssassinio nella Cattedrale»
(«Убийство в соборе»).
Опера Пиццетти, написанная в 50-е гг. по пьесе Т.Элиота, - нечастый гость на оперных сценах мира, отечественному же слушателю она и вовсе неизвестна. Тем не менее, как показали спектакли в миланском театре Ла Скала, забвение это во многом несправедливо.
Прекрасная пьеса Элиота, написанная в 38 году, посвящена средневековым событиям, когда в 12 веке в Кентерберийском соборе по косвенному приказу короля был убит архиепископ Томас Бекет, позднее причисленный к лику святых. Сам Элиот определял ее содержание так: «Человек возвращается в родную страну, понимая, что его убьют, и его убивают». В литературе об Элиоте часто связывают появление этой пьесы с разгулом тоталитарных режимов в мире, прежде всего фашизма, и трагическим противостоянием личности этому разгулу. Однако Элиот при этом точно следует историческим первоисточникам, опираясь на свидетельство Эдварда Грима, действие происходит между 2 и 29 декабря и делится на две акта со вставкой реальной рождественской проповеди Томаса Бекета посередине.
Пьеса идеально подходит для оперного либретто, и этим воспользовался итальянский композитор Ильдебрандо Пиццетти (1880 – 1968), написав по ней одну из поздних и, может быть, лучших своих опер, поставленную в Ла Скала в 1958 году. Нынешняя постановка – вторая по счету в театре – приурочена к выставке, посвященной известному дирижеру Джанандреа Гавадзени, первому интерпретатору этого произведения. Нынешней премьерой дирижировал ученик Гавадзени – Донато Рензети, а автором постановочного решения, сценографии и костюмов стал Янис Коккос.
Сложность сценического воплощения оперы заключается в том, что постановка не может существовать без выдающегося артиста, исполняющего главную партию – архиепископа Томаса Бекета – в данном случае эту партию исполнил Ферруччио Фурланетто. Уже со своего первого появления со словами «Pace!» (Мир вам!) он завладевает вниманием слушателей. В каждом из актов архиепископ противостоит четырем противникам. В первом акте – это четыре искусителя, напоминающие искушения Христа в пустыне, во втором – рыцари, прибывшие в Кентербери, чтобы расправиться с непокорным священником. Особенно впечатляет духовное борение Бекета с искушениями. Они приходят к нему в масках, но он узнает первых трех, потому что они не что иное, как его внутренние голоса, внутренние демоны (как черт Ивана Карамазова). Когда Фурланетто в противостоянии второму искусителю падает на колени, восклицая: - Andate… Andate… No!... – мы понимаем, как тяжело это внутреннее борение для архиепископа. Бекет измучен и устал, но вот появляется следующий, говоря, что он нежданный гость (Sono un visitatore inaspettato…). «Я ждал тебя (V’aspettavo), - с горечью и болью отвечает святой. Но самым страшным противником является четвертый демон. Если первые три предлагали радости жизни, власть, богатство, то последний искушает святостью, стремление к которой может быть греховным, если продиктовано гордостью и амбициями. Это единственный искуситель (возможно, сам дьявол), с которым Бекет не сталкивается лицом к лицу (лишь тень на стене за его спиной) и которого в первый момент не узнает:
- Chi sei? Chi sei? (кто ты?), и Искуситель отвечает, что у него нет имени (Non m’abbisogna un nome). Преодолев это последнее и самое страшное испытание, Бекет обессиленный лежит, распластавшись в форме креста, как делают те, кто принимает монашеский обет, так как именно в этот момент он окончательно отказывается не только от мирских радостей и амбиций, но и принимает свою грядущую мученическую судьбу (Or la strada m’e chiaro). Пронзительным прощанием с наслаждениями жизни звучат его слова в конце акта (l’amore nel giardino ed il cantare – любовь в садах и песни).
Композитор И.Пиццетти. Из архива театра Ла Скала.
Именно с этой духовной высоты героя и начинается Интермеццо, в котором Бекет читает свою Рождественскую проповедь. В постановке Коккоса Интермеццо, бесспорно, - самая красивая часть. Если первая и вторая части, практически без декораций, без цвета, то здесь на промежуточном занавесе играет всеми цветами средневековый витраж – копия оригинала из Кентерберийского собора. И высоко, как на небесной кафедре, в центре этого витража появляется Беккет, облаченный в белые одежды и поющий свою проповедь не оперному хору – жителям Кентербери, а нам, слушателям, сидящим в зале. И темный по тембру, звучный голос Фурланетто, заполняющий зал до самого последнего уголка, звучит в этот момент тепло, нежно и проникновенно. Кончается первая часть проповеди, и фигура Бекета исчезает в сияющих красках витража, чтобы еще раз появиться с пророчеством о грядущем мученичестве и снова исчезнуть, на сей раз в вечности. Бекету в опере предстоит еще противостояние четырем рыцарям, пришедшим его убить, и смерть на алтаре собора, но это впечатление от Интермеццо остается самым сильным, тем более, что здесь звучит самая красивая и просветленная музыка Пиццетти.
Другой не менее важный персонаж оперы – это хор (который в Ла Скала под руководством Бруно Казони всегда звучит идеально), в котором выделяются два женских голоса корифеев (как в греческой трагедии, к которой композитор имел явное тяготение). В нынешнем спектакле роли корифеев исполнили Рафаэлла Анжелетти и Анита Равели. В последней сцене женщины накрывают алтарь мантией Беккета, зажигают свечи и прославляют святого.
Опера идет чуть больше двух часов, но обладает огромной эмоциональной силой и драматической интенсивностью. Радует, что в последнее время к ней возрождается интерес, осенью предстоит ее концертное исполнение в Палермо, она принята к постановке в Сан-Диего. Может быть, настанет черед и России.
photo Marco Brescia- © Teatro alla Scala
