Последнее
обновление
09.09.09

Журнал любителей искусства
На страницу Зальцбургского фестиваля

«Теодора» Генделя в Зальцбурге (06.08.2009)

«Теодора» Генделя в Зальцбурге

© Monika Rittershaus

Оживление концертного формата оратории Генделя - главная задекларированная задача этой постановки ("театрализация" "Теодоры" уже предпринималась Селларсом в Глайндборне): музыки в оратории больше, чем нужно для полноценного спектакля, а потому она обыгрывается узнаваемой у Кристофера Лоя подвижностью хора и солистов (рвано бессмысленная экстатическая пластика брутально-сексуальной активности - "красная нить" режиссерского почерка Лоя). Если смотреть ораторию в таком виде впервые, то и тогда она мало походит на любую другую хорошо известную оперу Генделя: "Теодора" слишком несценична, и выудить из неё три часа полноценного действия - задача неблагодарная. Лой и не берется за её решение: он аккуратно актуализирует совершенно не нуждающиеся в актуализации моменты (надругательство над Теодорой, день рождения Диоклетиана и т.п.), но режиссера в постановке все еще больше, чем главных героев оратории. Зрителю действительно может быть интересна предыстория отношений христианки Теодоры и римского правителя родного города Иоанна Златоуста, но тонкости эта коллизия не обнаруживает и с музыкальным материалом никак не параллелится. С особым треском врезаются в память летающие с грохотом стулья, завывания и отсутствующий в первоисточнике хохот "массовки" и сексуальная подоплёка всего конфликта. Главным же достоинством работы Лоя стало уместное применение его излюбленного принципа сценического соположения эпизодов и действующих лиц, разведенных сюжетом по разным явлениям: это одновременное присутствие на сцене героев, которые драматургически в этот момент друг с другом не сталкиваются, становится гармонизующей основой, связывающей современную интерпретацию с первоначальным замыслом...

«Теодора» Генделя в Зальцбурге

Christine Schafer (Theodora)
© Monika Rittershaus

Однако разобраться в действующих лицах неподготовленному слушателю не так-то просто: поскольку на сцене все одеты во фраки, двойки, тройки и «коктейлевые» платья, понять, о чем речь, действительно нереально, хотя поют на английском (на генделевском английском, разумеется).

Кристина Шэфер хорошо звучала только на редких форте, была не слышна на пиано (местами голос криминально дрожал), потрясла бесстрастностью вокальной и измотанностью сценической. Образ ушедшей с головой в христианство нашей современницы сам по себе достоин любопытства, но никак не стыкуется с религиозными "отправлениями" героини: Теодора только отбивается от внимания окружающих её мужиков, и в этом, видимо, и состоит её "вневременная" христианская добродетель. В финале, конечно, она жертвует собой (как и положено, совершенно бессмысленно де факто), и исполняет по ходу дела роскошный диалог с Дидимусом, страстно в неё влюбленным и расставшимся со своей карьерой и жизнью ради любимой девушки.

Исполнитель роли Дидимуса - Беджун Мета - стал главным открытием этого вечера. Столь роскошного контртенорового полнозвучия я не слышал никогда вообще, и в этой партии в частности. Верхние ноты далеки от безупречности, но середина и низы - непередаваемая роскошь! Нет и намека на свойственную многим контртенорам "сипловатость" звучания: почти по всему диапазону звук плотный, полетный и ровный.

Очень понравилась Бернарда Финк в роли Ирэны - несчастной подруги Теодоры: там, где Бернарде не хватало голоса, она поддавала такой страсти, что прямо "ух!" Не по-генделевски, конечно, но пронимало.

Йозеф Кайзер, импульсивно страдавший в позапрошлогоднем "Онегине", оказался неплохим барочным актером. Это ни разу не барокко в чистом виде, но смотреть и слушать интересно. Его Септимиус, который постоянно превышает свои полномочия из благородных соображений, выглядел намного органичнее в рамках этой версии, чем его же Ленский в спектакле Брэт. Голос у Кайзера не то чтобы льётся, но, скорее, журчит, что для барокко очень даже хорошо, так как оттеняет стаккатные пассажи, придавая правильную "импульсную" живописность всей партии.

«Теодора» Генделя в Зальцбурге

Bejun Mehta (Didymus), Salzburger Bachchor
© Monika Rittershaus

Чем занимался исполнитель партии Боте - Риланд Девиес - я, признаться, не угадал... Может, перечитаю текст оратории еще раз - разберусь. А вот главный злодей этого шедевра - коварный правитель Антиохии Валенс - получился одним из самых ярких образов постановки и был виртуозно исполнен и сыгран Йоханнесом Мартином Крэнцле: точный, прекрасно акцентированный вокал певца дополнялся невообразимой для такого сложного исполнения сценической подвижностью. Крэнцле и внешне-то напоминает СиСи Кэпуэла из "Санта-Барбары", а уж стилистически и вовсе выбивается за рамки барочного лицедейства: актер создает образ саморазрушительного властителя, не знающего меры ни своим возможностям, ни своим страхам. Он всё и ничто одновременно. И передать эту могущественную ничтожность власть имущего - настоящая актерская удача!

Но главным подарком вечера стал Фрайбургский барочный оркестр во главе с Ивором Болтоном: такой хрустальной прозрачности, четкости и виртуозного темперамента была исполнена их интерпретация, что медитативные пассажи становились физиологически ощутимыми в своем транквилизаторском воздействии, а яркие мажорные брызги создавали ощущение электрических вспышек. Особенно "звонким" стало органное соло в исполнении Джеймса МакВинни, выплетавшего роскошное кружево звуковых переливов. Не лишена была игра фрайбургцев и эмоционально-драматической аффектации, - то ли действительно привносимой, то ли случайно вплетающейся едва ли не в каждое современное исполнение произведений Генделя, поражающих своей вневременной актуальностью...

P.S. Зальцбургский Баххор был бесподобен!

Александр Курмачев
На страницу Зальцбургского фестиваля